Минувшие воскресенье-понедельник выдались настолько насыщенными событийно и эмоционально, что не каждая неделя может посоревноваться с ними в этом.
А тут в два дня уместились такие разные впечатления и активности, что даже не все пока удалось осознать.

Самое главное событие воскресенья (и вообще последних месяцев) - это творческая встреча с очень важным для меня писателем Питером Хёгом, автором "Смиллы", "Ночных рассказов" и многих других книг.
На самом деле я не могу назвать его одним из любимых (может быть, пока?), даже не могу назвать однозначно любимой "Смиллу и ее чувство снега", но это единственный писатель, у которого я прочитала и собрала все изданные в России книги (не очень пока много, 6 штук). Он очень важен для меня, я многим дарила и дарю его романы, мои друзья обязательно его читали и читают (кто еще не до шел, тот скоро непременно дойдет).
Когда мы были в Копенгагене, то гуляли в том районе, где жила Смилла, ходили по Книппельсбро, множество раз оказывались на Конгенс Нюторв, проплывали мимо Восточной гавани... И хотя тот Копенгаген, что изображен в книге (идеальный Копенгаген Хега), все же отличается от того, по которому мы гуляли, это было очень интересно. Что-то я заскучала по датской столице.

Стиль Хега не перепутаешь ни с каким другим. Явная или неявная детективность его историй, расследования, которые так или иначе вовлекают и захватывают героев, характерная афористичность языка (не только рассказчика, но и некоторых героев), а также особый мистицизм, который порой очень исподволь вплывает в повествование и сюжетные перипетии, и когда ты опомнишься, становится уже поздно: он затянул тебя в самый центр, и ты ему веришь.
Все это мне очень нравится и с литературной, и с личной точки зрения, даже если при этом какие-то романы оставляют на лице скорее недоумение и рождают больше вопросов, чем ответов (та же "Тишина", которую так хотелось прочитать).
В общем, дальше говорить бессмысленно: мы обязательно должны были увидеть Хега.

Наверное, в мире многое действительно как-то по-особому связано, потому что, хотя мы и попали на встречу едва ли не случайно, практически в последний момент купив билет, это непременно должно было случиться.
Два с половиной года назад, когда я заходила в издательство ("Симпозиум") за очередной книгой в подарок, мы разговорились о Хеге с главным редактором Александром Кононовым, и тогда он поделился "по секрету", что готовится перевод самого первого романа писателя ("О чем мечтал двадцатый век") и - самое главное - встреча с самим писателем, известным своими периодами молчания и затворничества и потому слывущего эксцентричной личностью. Он не любит давать интервью, хотя ему очень важно общаться со своими читателями и однозначно есть что рассказать (но все это мы узнали потом).
Время шло, а Хег все не приезжал. Я поглядывала на сайт издательства, но не находила там ничего нового. И не так давно, пару месяцев назад, мне снова вспомнилось, что велись переговоры о встрече. А на прошлой неделе вдруг выясняется, что на днях состоится эта долгожданная встреча в музее современного искусства Эрарта (мы его так любим). Какая радость, что письмо с рассылкой не попало в спам, не осталось непрочитанным, а нам удалось добыть билеты!

Утро и день воскресенья были полны суеты и разъездов. Но вечером наступил этот волнующий момент любопытства: каким же окажется писатель?

Зал был заполнен до отказа, даже VIP места и балкон. Приятно оказаться среди такого количества интеллигентных начитанных людей, которых просто интересно слушать. Жаль, что нечасто выдаются такие моменты, по ним порой очень скучаешь.

С самого начала организаторы дали понять, что это такой Балтийский междусобойчик, ведь Хег приехал исключительно в Петербург, который приветствовал веселый и неформальный консул Дании Йенс Юнгерсен Томсен, а затем директор Датского института культуры Финн Андерсен.
Главными участниками беседы с Питером был уже упомянутый директор "Симпозиума" Александр Кононов, переводчица всех книг писателя Елена Краснова (завкафедрой Скандинавской и нидерландской филологии) и переводчик с датского (к сожалению, не запомнила ее имя). Английский язык решили не подключать, поэтому все общение велось на датско-русском.

читать дальшеХег оказался ровно таким, каким и должен был быть. Во-первых, он совершенный датчанин, который уже с десяток лет точно совершенно не меняется. Он прекрасно выглядит и еще более прекрасно говорит, грамотно оставляя паузы для перевода.
Во-вторых, это был бы не Хег, не награди он нас увлекательной мистификацией (а как иначе назвать длинный и очень живой рассказ, полный удивлений и веры в реальность невозможного?). Думаю, никто так до конца и не понял, что за историю рассказал Питер.
А рассказчик он блестящий.
Приятным удивлением было настойчивое желание Хега смотреть исключительно в глаза своему собеседнику. Когда задавали вопросы из зала, он отвечал именно тому, кто спрашивал, специально просил осветить зрителей, чтобы непременно увидеть своего собеседника, даже если он на "галерке". Это был настоящий диалог, которому не мешали разные языки (мне даже удалось понять некоторые ответы еще до перевода по паре ключевых слов), ведь Питер Хег сразу установил это общение на равных, где читатели вполне могут знать лучше больше самого писателя.
Удивительно, но ему каким-то образом удается общаться с читателями даже в процессе написания книг.

Хег поделился своим детским книжным багажом и особым отношением к России: любимый писатель его мамы - Максим Горький. Будучи ребенком и юношей, Питер много читал русской литературы, в качестве спортсмена-фехтовальщика он и вся его команда восхищалась русскими мастерами этого дела, которые были недостижимым эталоном, а в качестве танцора балета Хег пытался постичь не только датские, но и русские балетные традиции. И вот наконец он впервые приехал в нашу страну, чтобы встретиться со своими российскими почитателями.

Нередко импульс к созданию нового романа приходит к писателю в тот момент, когда он решил сделать паузу. Хег со свойственной ему блестящей эрудицией проиллюстрировал свою неисключительность в этом на примере нескольких плодотворных пауз, во время которых к ученым и деятелям искусства приходили озарения.
Еще из увлекательного: Хег пишет свои книги всегда от руки, у него особый почерк, и он обязательно занимается с младшим сыном каллиграфией. Написание книг для него - вообще, как оказалось, очень физический процесс. Именно поэтому вне зависимости от того, есть ли у него стол, нужно ли было сидеть с грудным ребенком, пять ли тысяч у него читателей или несколько миллионов, он всегда пишет, выводя слово за словом, свои романы, рассказывая в них очередную историю, финал которой (на заре работы) зачастую не известен даже ему самому.
Блестящий оратор, он озабочен построением новых мостов между разными возрастами, детьми и взрослыми, потому что устаревшие авторитарные догмы в обучении была разрушены, но на их месте пока не построены новые. Это выстраивание отношений, движимое внутренней этикой, ее воспитанием, и привело его в преподавание (но так мы и не знаем, ни где точно, ни чему).

Когда завершилась эта длинная и очень насыщенная беседа, Хег отправился в фойе раздавать автографы, за которыми выгнулась извилистая очередь-змейка: желающих было очень много, и каждому, сняв очки, он старался посмотреть в глаза, ответить на обращенные к нему слова благодарности за приезд, встречу и книги. На своих романах он с помощью переводчицы надписывал имена и добавлял пожелание удачи и всего хорошего.

Фотографии










Наша коллекция:



В понедельник я еще находилась (да и сейчас нахожусь) под впечатлением от этого вечера.
А Хег выступил в СПбГУ, об этом можно почитать. Еле удержалась от искушения прогулять работу
Очень хотелось сорваться с места и поехать в Эрарту гулять по ее этажам и рассматривать новые экспозиции и привычный постоянный фонд. Хотелось ходить по солнечному Васильевскому и радоваться ранней осени (вот уж нежданно-негаданно).
Но получился только Удельный парк




А вечером, по дороге домой (пешком, в сумерках), я наконец послушала heavenly...
И кажется мне, что с ним все гораздо яснее, чем с Тиеррой. Он такой насыщенный, что пока даже не решаюсь к нему снова подступиться, но уже люблю.

Название заметки позаимствовала из детского сериала, а потом и книги Vi på Saltkråkan (Мы - на острове Сальткрока). Это значит "день, равный целой жизни".